Меня очень задела эта сцена, когда я читал
Дом в первый раз. Тогда я, не дойдя 70 страниц до конца, отложил книгу и несколько недель не мог заставить себя к ней вернуться. Почему-то именно эта, хотя, например, упоминание о том, что было со Стервятником после смерти Тени, или пересказ событий СДН в исполнении Сфинкса объективно страшнее, а последняя Ночь Сказок эмоционально насыщеннее. Может быть, причина в том, что этот диалог - своеобразная bottom line, момент, аккумулировавший в себе столько беспросветного негатива, что у читателя остаётся надежда только на чудо, которое обязательно всех спасёт, должно спасти, не может не спасти, и он начинает трясти книгу, оного чуда требуя. И на вкус и цвет, конечно, но для меня у
Дома есть хэппи-энд.
Слепой садится рядом со Сфинксом, закуривает и, пристроив зажжённую сигарету на краю пепельницы, тут же закуривает ещё одну. Вторую он оставляет в левой руке, первую берёт правой и держит на излёте, фильтром от себя. Сфинксу не приходится ни нагибаться, ни вытягивать шею, сигарета оказывается точно на уровне его губ. Чтобы выпить кофе, Слепой опускает в пепельницу обе сигареты и, поднимая свою чашку левой рукой, одновременно поднимает чашку Сфинкса правой. Проделывает он это механически, не испытывая ни малейших затруднений, а Сфинкс так же механически пьёт свой кофе и курит синхронно с ним.
читать дальше- Ну? - говорит Сфинкс, когда кофе в чашке остаётся меньше половины. - Спрашивай, не тяни.
- Ты знаешь, о чём я хочу спросить.
- Знаю, - кивает Сфинкс. - Остаюсь я или ухожу?
Слепой кивает.
- Я ухожу, Слепой. Прости.
Смотри на его руки, не на лицо - говорит себе Сфинкс, и смотрит на руки Слепого. А потом всё-таки на лицо. На котором написано недоумение. Сфинкс спохватывается, что сказанное им могло прозвучать для Слепого как нечто прямо противоположное. Надо было сказать "я остаюсь" - тогда Слепой понял бы его правильно. Он и так всё понял по интонации и извинению, но ему требуется несколько секунд на то, чтобы осознать смысл "оговорки" Сфинкса, и когда он его осознаёт, лицо его каменеет.
Сфинксу хочется ещё раз извиниться, но он себя сдерживает. Это прозвучит хуже, чем молчание. Он понимает, что случайная оговорка сказала Слепому больше, чем любые объяснения. Может, это и к лучшему.
— Ты твёрдо решил?
— Да. Давай больше не будем это обсуждать.
Слепой хмурит брови.
— Нет, давай все же обсудим. Это из-за них, да? Из-за тех, кто не может уйти?
— Не из-за них. Из-за них тоже. Но я не остался бы, даже если бы остались все.
Скорее всего, ему не следовало этого говорить. Но он старается быть честным. Как Слепой старается оставаться спокойным.
— Почему? — спрашивает Слепой.
— Это моя жизнь, — говорит Сфинкс. — Я хочу прожить её. Никто не виноват в том, что для тебя реальность там, а для меня здесь. Так уж получилось.
— Русалка знает?
— Нет.
Сфинкс отворачивается, чтобы не видеть, как лицо Слепого озарится надеждой.
— Это не имеет значения, — говорит он. — Она выберет то, что выберу я.
— С радостью?
Вкрадчивый вопрос Слепого остается безответным. Его это радует.
— Ты слишком самоуверен, — говорит он. — Я понимаю, любовь… в горе и в радости, в богатстве и в бедности… но что, если у неё нет выбора?
— Так не бывает.
— Поверь мне, бывает.
Сфинкс ощущает мимолетный укол страха. Холодную сосущую пустоту. Но, поймав тень торжествующей улыбки на губах Слепого, понимает, что им играют.
— Перестань, Слепой, — просит он. — Я не останусь. Не вымучивай из себя угрозы.
— Она не может остаться, — предупреждает его Слепой. — Она из другого мира. Ей не место здесь.
Сфинкс смотрит на него пристально и мрачно, оценивая степень искренности, и, как всегда, не может понять, врёт Слепой или говорит правду.
— Что ж, — отвечает он. — Если так, значит, нам не суждено быть вместе. Но признайся, ты ведь сейчас это придумал.
Лицо Слепого спокойно. Только дыхание чуть перехватывает, словно его кто-то ударил.
— Да, — говорит он, помедлив. — Я придумал это сейчас. Чтобы напугать тебя. Конечно, она обычная девчонка, каких тысячи. Наружность кишит ими.
Мстительные нотки в его голосе настораживают Сфинкса.
— Ты что-то о ней знаешь? Знаешь, откуда она?
— От своих родителей, откуда же ещё? — фальшиво изумляется Слепой. — Не из яйца же она вылупилась, согласись?
Сфинкс устало закрывает глаза.
— В последний раз прошу тебя, прекрати, — просит он. — Хватит. Мне надоело жить в тени Дома. Я не хочу ни его подарков, ни миров-ловушек, не хочу принадлежать ему, ничего не хочу! Мне не нужны другие жизни, которые проживаешь, как наяву, а потом обнаруживаешь, что успел состариться, что мышцы атрофировались, а окружающие смотрят на тебя, как на оживший труп, и радуются, если ты отличаешь левую руку от правой. Я ненавижу это, я этого боюсь, я не хочу подобной участи ни для кого из нас, даже для тебя, но я же не уговариваю тебя остаться здесь!
Они почти в темноте. Блеклая полоса предзакатного неба потухла, в голый проём окна задувает ветер. Слепой сидит, ссутулившись, обхватив голову руками.
— Поэтому ты отказался пойти туда сейчас? Испугался, что я затащу тебя куда-нибудь, откуда ты не сможешь выбраться? Что брошу тебя там и сбегу?
Сфинкс кивает.
— Что-то в этом роде. Ты угадал. А ты бы не сделал этого?
Слепой поднимает голову.
— Не знаю, — говорит он со злостью. — Может, и сделал бы. Только это непросто. Ты сильнее, чем думаешь. Ты бы выбрался. Все двери открыты перед тобой. Но ты останешься здесь, чтобы прожить свою дурацкую жизнь безруким калекой.
По последней фразе Сфинкс понимает, что Слепой на грани. Он никогда не употребляет этих слов. Никогда не произносит их вслух. Слепому все труднее сдерживать себя, а Сфинксу — видеть его таким.
— С этим можно жить, — говорит Сфинкс.
— Можно, — откликается Слепой. — Живи! Только не пожалей о своем выборе. Я мог бы перевести тебя целиком, ты знаешь. Даже Лорд мог бы это сделать. Подумай об этом.
— Лорду есть о ком позаботиться.
Сфинкс встаёт.
Дом смотрит на него прозрачными глазами Слепого. Дом не хочет его отпускать. На мгновение Сфинксу мерещится, что Слепого здесь нет. Есть кто-то, способный на всё, чтобы удержать его. У него холодеют внутренности. Но это быстро проходит, и перед ним опять Слепой, который никогда не причинит ему вреда.
- Уходи, - говорит он. - Слышать тебя не могу.
Будь у Сфинкса руки, он ударил бы кулаком по столу и, может, стало бы чуточку легче. Но рук нет. Единственное, что он может - уйти, потому что всё, что должно было быть сказано, уже сказано.
Выйдя в коридор, он останавливается, услышав за захлопнувшейся дверью Кофейника грохот. Это Слепой сделал то, чего не смог сделать он. Разбил кулак о стол. Сфинкс зажмуривается и стоит ещё некоторое время, прислушиваясь, но больше никаких звуков из Кофейника не доносится.© Мариам Петросян
-
-
27.06.2012 в 19:38-
-
27.06.2012 в 19:43